Новый год – новый КВИ?

Прошел год с тех пор, как в Китае к врачам обратились первые пациенты с жалобами на странные симптомы. С того времени СОVID-19 по всему миру заболели 75 миллионов человек, погибли – 1,7 миллиона.

О том, что ждет человечество в 2021 году и после ковида, рассказала доктор биологических наук, профессор Школы системной биологии университета Джорджа Мэйсона (США), главный научный сотрудник медико-генетического научного центра РАН Анча Баранова.

– Чего ждать в наступающем году? Избавится человечество, наконец, от вируса?

– Этого все хотят, и я в том числе. У нас появятся средства контроля над вирусом – вакцины, но полного прекращения эпидемии ждать не стоит. Не думаю, что мы сможем в ближайшие годы забыть о ковиде. Лет 10–20 еще будут регулярно выходить какие-то отчеты врачей и ученых по тому, как ведет себя SARS-CoV-2, сбор эпидемиологической статистики не прекратится. Даже после масштабной вакцинации коронавирус все равно останется с нами как сезонная инфекция. Катастрофы не произойдет, но на нашу жизнь и здоровье все это будет долго оказывать влияние.

Сейчас в основном ведется учет погибших. Но можно ожидать, что и для тех, кто выздоровел, могут наступить последствия для здоровья. Например, есть статистика по Нью-Йорку, что большинству из тех пациентов, кто долгое время находился на аппарате искусственной вентиляции легких, после выздоровления был поставлен диагноз «почечная недостаточность». Вышла работа университета Гумбольдта (Берлин), в которой доказано, что вирус обладает нейротропностью. Весь интернет завален шутками на тему потери обоняния, это многим кажется забавным. На самом деле аносмия – довольно опасна. Клетки обонятельного эпителия служат входными воротами в мозг. Именно поэтому у людей, перенесших коронавирус, так много неврологичеких проблем. Можно сказать, что уже доказано: вирус способен инфицировать мозг. Ну и многое другое. Бесследно эта встряска для организма не проходит.

– Сейчас все говорят про новый штамм коронавируса, обнаруженный в Англии. Несколько европейских стран уже объявили, что из-за этого готовы закрыть свои границы. Эта мутация реально опасна?

– Только что прочитала научное описание этой находки. Главный вывод, который следует из этого, – вовсе не то, что эта мутация более инфекционна. Вспомните, что в апреле-марте уже все пугались по поводу штамма D614G, у которого также была повышенная заразность. Нужно иметь в виду, что в результате лечения можно ожидать появления других мутаций, совершенно независимых от английского варианта. Если все страны закроют границу с Англией, это ничего не изменит. Новые мутации все равно появятся. Может, они уже существуют, просто мы пока о них еще не знаем. Чем лучше мы лечим людей, тем больше подвергаем вирус селекции и получаем больше разных мутаций.

Это совершенно нормальный процесс эволюции вируса, который приспосабливается к организму хозяина. Какие-то мутации могут оказаться опасными, какие-то – наоборот. Этот конкретный английский мутант, например, более инфекционен, но большей патогенностью не обладает. Весной в Сингапуре ученые также отмечали подобную мутацию вируса. Позже этот мутант вируса исчез совсем.

Думаю, может, даже и хорошо, что появился этот штамм. Бессимптомных станет больше, тяжелых пациентов – меньше. Не нужно пугаться.

– Если вирус так усиленно эволюционирует под воздействием лечения, могут ли уже созданные вакцины оказаться бесполезными?

– В теории такая вероятность всегда есть для любой вакцины. Но, например, в вакцине «Спутник V» используется целый S-белок. А в вакцине «ЭпиВакКорона» – специально подобранные наиболее иммуногенные пептиды, которые, по предварительным данным, мало подвержены мутациям. При вакцинации в организме человека происходит выработка моноклональных антител не одного какого-то вида, а многих разных. То есть нет такого, что вас провакцинировали, и у вас иммунитет либо появился, либо нет. Просто у одних он больше, у других – меньше. Если вирус «вырвется» из под одного какого-то антитела, то останутся другие. Да, можно сказать, что снизится эффективность вакцинации, но не до нуля. А потом появится новый вариант вакцины, в котором заменим часть мутировавшего белка. Конечно, не очень удобно, если вакцинация станет ежегодной. Но если другого выхода не будет – то сделаем. Мы же – человечество. Если враг сразу не сдается, будем рубить ему хвост по кусочкам, постепенно уничтожим.

– Есть гипотеза, что коронавирус – это инструмент естественного отбора у людей, то есть он выбраковывает «некачественных» представителей вида. Как вы относитесь к такой версии?

– То, что коронавирус подвергает человечество отбору, – это факт. Но дело не в том, что выбраковываются слабые и какие-то не такие. Генетические конфигурации людей очень разнообразны. Мы – полиморфны (многообразны), и в этом наша сила. Но в течение последних ста лет эволюционная выбраковка людей со слабым иммунитетом была снижена, так как человечество научилось пользоваться антибиотиками, вакцинами против разных инфекций. Теперь пришел коронавирус, который может вызывать тяжелое заболевание.

Вакцин в массовой практике пока нет, а вот на первый взгляд здоровые люди, которые погибают от коронавируса – есть. Эти люди не имеют отягчаюших проблем: диабета, ожирения и должны бы перенести коронавирус легко или даже бессимптомно. Но мы нередко слышим – вот молодой человек, который и сам себя считал, и в глазах окружающих был совершенно здоровым – и вдруг погиб. Биологическое же объяснение этому простое: этот молодой человек, родись он в XVII–XVIII веках, долго бы не протянул, а умер бы еще в детстве от какой-нибудь инфекции. В XX же веке он был защищен – вакцинами, антибиотиками и хорошим питанием, но ровно до тех пор, пока не попался на зуб коронавирусу.

– Вирус восстанавливает, если можно так сказать, природную справедливость?

– У природы никакой справедливости нет. Просто те генетические варианты, которым удавалось выживать и размножаться под прикрытием средств антибиотиковой и вакцинной защиты, в ситуации коронавируса стали особенно уязвимыми.

В этом смысле есть эволюционный отбор, который убирает определенные варианты генов. Молодой человек погиб, не успев вырастить сына – а потому его гены так и не попали в следующее поколение. Что же касается пожилых людей, которые уже имеют и детей и внуков, – здесь отбор также идет, но косвенный, пострепродуктивный. Доказано, что преждевременная гибель пожилых женщин приводит к снижению активности репродукции их детей.

– Каким образом?

– Для воспитания внуков бабушка просто необходима, и без нее молодые родители сто раз подумают, прежде чем родить третьего. Именно так пожилые люди и вносят реальный вклад в отбор генома своих детей. Научно доказано, что здоровая, крепкая бабушка вносит значительный вклад в то, что ее дети лучше размножаются. То есть гипотеза здоровых и нужных бабушек подтверждена цифрами. Именно поэтому и существуют физиологические механизмы, поддерживающие долголетие именно женского организма, чтобы бабушка еще успела своих внучат поднять, школу с ними закончить, в институт «поступить».

Есть такая народная мудрость: настоящая мама должна довести своего ребенка до пенсии, и только потом уже можно помирать. А вот пожилые мужчины, к сожалению, не вносят значительного вклада в воспитание внуков. Поскольку гены дедушек эволюцию не волнуют, мужчины в среднем живут меньше, чем женщины.

– Сколько сейчас суперраспространителей ковида?

– Они все бессимптомные, то есть посчитать практически невозможно. Имеются единичные случаи, когда с помощью эпидемиологического расследования какое-то конкретное событие удавалось связать с конкретным человеком. То есть доказать, что именно он заразил 100 человек или больше. Такое было в Корее, Китае. Но, естественно, многих суперраспространителей так никогда и не выявляют, потому что это требует значительных усилий. Ресурсов на это у нас, как у человечества, просто нет.

– Повышенная способность заражать – это из-за того, что человек слишком общителен, у него много контактов?

– Нет, это биологическая особенность. Причем суперраспространители сами не знают об этом и ничего не ощущают. Некоторые вырабатывают страшное количество вируса. Даже не в два–три раза больше по сравнению со стандартными распространителями, а в тысячи раз. Почему это происходит – загадка для ученых.

– Вы верите, что у человечества есть какие-то препараты, способные лечить КВИ?

– У биологов и врачей разный подход к лечению болезней, того же ковида. Биологи, опираясь на патофизиологию, предлагают спасаться витаминами и другими полезными биологическими веществами. А врачи, особенно те, кто придерживается концепции доказательной медицины, считают, что так нельзя. Даже самые безобидные добавки могут аукнуться через много лет.
Есть лекарственные средства, которые в отдельных небольших исследованиях показали свою эффективность против ковида. Например, в Бразилии и США проводились испытания по ивермектину – это противопаразитарное средство, которые показали, что препарат снижает смертность.

Казалось бы, если ивермектин подает надежды, то почему бы кому-то не взять его и не провести клинические исследования. Такие, как по фавипиравиру, например. Но на этом бизнес никакой не сделаешь, потому что препарат мегадешевый, стоит три копейки.

Или есть еще артемизинин, который делается из полыни. По нему также очень хорошие результаты. Препарат не спасающий, то есть нельзя сказать, что напьешься артемизинина и все – ни одного симптома. Но если по степени эффективности сопоставить ту же полынь с ремдесивиром – они примерно на одном уровне. Однако разница между ними в цене – почти в восемь тысяч раз. Но полынь – природное средство, на нем также нельзя заработать.

В случае коронавируса совершенно точно существуют простые методы помощи, те же природные компоненты отлично действуют. Но они плохо коммерциализируются. Хотя есть и исключение. Например, Китай, где тестируются в нормальных клинических исследованиях средства народной медицины. По многим веществам опубликованы научные работы, что-то получило доказательность, подобраны дозировки. И сейчас уже эти средства могут по рецептам выписывать обычные доктора. Это научно верный, доказательный путь, но затратный.

Интересно, что много природных средств, которые в Китае тестируются, – родом из России. В качестве примера можно вспомнить байкалеин. Это лекарство, полученное из шлемника байкальского. В последние годы препарат активно изучается, в англоязычной базе данных медицинских и биологических публикаций по нему сотни статей. Байкалеин – отличное профилактическое средство от рака кишечника. Но, несмотря на то, что родина растения – Байкал, о нем мало кто знает даже в России.

– Что за этот год в поведении вируса стало для вас самым неожиданным?

– Вирус не может себя как-то вести, он не живой, это простая биологическая система. С самого начала было понятно, что он вызывает тяжелое заболевание. Для меня самым неприятным стало, что у него обнаруживается способность постоянно оставаться в организме. Но это тоже не биологическая загадка, такие стратегии есть и у других вирусов.

Меня больше удивили не свойства вируса, а то, насколько хрупкой оказалась система здравоохранения практически во всех странах. В Америке, например, врачи не ходят на домашние вызовы. Но я почему-то полагала, что когда госпитали забиты под завязку, чтобы туда попасть, реально нужно едва ползти, и в этой ситуации система как-то перестроится. Появятся домашние визиты и так далее. Но все осталось по-прежнему. Большая группа населения осталась без медицинской помощи. А ведь кроме коронавируса существуют и другие болезни.

Я уверена, что в результате всей этой коронавирусной истории у нас каким-то образом будет пересмотрена мировая система здравоохранения. И приоритеты в ней будут расставляться по-другому.

– Например?

– Я не могу дать точный прогноз, как реорганизуется реальная система, но что это будет сделано – факт. Потому что так, как сейчас, продолжаться просто не может. Возможно, будет сделан больший упор на профилактику хронических заболеваний. Автовладелец понимает, что раз в год нужно проходить техосмотр машины. То есть не уклоняться, не пытаться искать тех, кто просто шлепнет печать в документе. Лучше заранее выяснить, сделать небольшой ремонт, чем потом посреди дороги отвалится карданный вал.

Люди понимают это про машины, а про собственный организм – не понимают. К человеческому организму нужно относиться так же, как к автомобилю. Чем сильнее мы его эксплуатируем, тем быстрее он изнашивается. Но если мы регулярно проходим «техосмотр» и «ремонтируем» организм, он прослужит дольше.