Из выступления на конференции в Казахском национальном аграрном университете, посвященном 85-летию Олжаса Сулейменова.
Рахман Алшанов, ректор университета «Туран»:
- Выпуск книги «АЗиЯ» вызвал эффект интеллектуального шока. Когда говорят, что книги наших авторов мало читают, то можно ответить им: пишите что-нибудь похожее.
Шекспир, Фирдоуси писали на известные темы, но как писали. Из одних и тех же кирпичей мастеровые строят сараи, зодчие возводят шедевры. Олжас Омарович, как Атлант, сдвинул гигантские плиты, которые нагромоздила история. Крылатые слова Олжаса о том, что и слово есть памятник, вдохновило многих, открыло огромный мир неизведанного.
Так, продолжая исследования по аграрному рынку, меня привлекла проблема казахстанского леса, в их числе история саксаула, эффективность его посадки в борьбе с опустыниванием. И далее я стал собирать материал по истории наших пустынь, что в конечном счете привело к исследованию истории катастроф, экологических катаклизмов. Завершая первый вариант исследования, я случайно наткнулся на упоминание российских авторов, что экологические катастрофы, которые имели место от Западной Сибири и до Каспийского моря, прошлись по территории Казахстана через Тургайский прогиб и Аральское море и нашли отражение в «Авесте».
Прочитав многократно эту священную книгу зороастрийцев, я пришел к выводу, что за религиозной оболочкой кроется история крупнейшей экологической катастрофы, произошедшей на нашей земле. Многие исследователи полагали, что она написана исчезнувшим авестийским языком, хотя им в течение тысячелетий до сего времени пользуются лишь жрецы – зороастрийцы. В свое время Алькей Маргулан сказал, что «Авеста» была создана нашими предками и события, упоминаемые в ней, мигрировали вместе с автором на юг, перенесены за пределы казахской степи. Эти следы в «Авесте» затеряли в истории, превратились за тысячелетия в индоарийские секреты за семью замками.
И тогда, вооружившись мощной идеей Олжаса Омаровича, что язык, слово хранят в себе тайны истории, стал анализировать базовые категории этой священной книги, которые, оставаясь неразгаданными, превратились в некие символы. Я исходил из того, что мифы явились точным отражением уникальных явлений, неординарных событий, знания о которых стремились донести до потомков непосредственные свидетели, изустно передавая из поколения в поколение.
Изучая множество трудов ученых, исследователей многих стран, приходишь к выводу, что в основе этих событий лежит цепь взаимосвязанных катастроф. Их первопричиной стала серия как минимум из четырех взрывов Сириуса В – спутника Сириуса, ближайшей к нам парной звезды. Как минимум одна сверхмощная взрывная волна этой звезды рикошетом выбросила на Землю вырванную полосу долгопериодической кометы Галлея, обрушившейся на земную поверхность сверхмощным огненным потоком. Разорвав земную атмосферу, этот поток раскрыл огромную дыру для прорыва из мезосферы жесточайших морозов температурой до минус 120 градусов. Разбитые ударным потоком мамонты были проморожены, в устьях всех сибирских рек образовались гигантские ледовые плотины, образовались моря, в том числе Мансийское (Западно-Сибирское) море, воды которого через Тургайский прогиб переполнили теперь уже Аральское море и через реку Узбой достигли Каспия.
У казахов есть выражение «Сынарсыз Сумбле», то есть Сириус без спутника. В «Авесте» целая глава посвящена звезде Тиштр – Сириусу. Астрономы вычислили, что спутник Сириуса – Сириус В после серии из 4 взрывов превратился в белого карлика и стал невидимым для человеческого глаза. Следуя методу Олжаса, напрашивался вывод, что если последний взрыв на Сириусе В произошел по расчетам астрофизиков более 5 тыс. лет назад, то выражение «Сынарсыз Сумбле», или Сириус без спутника могло появиться только в связи с этим событием. И этому выражению столько же лет, сколько последнему взрыву Сириуса В, когда он стал невидим, т.е. порядка 5 тыс. лет.
У казахов есть выражение «Ахыр заман», означающее конец света. В буквальном переводе – «ревущее время». В мифах шумеров, которые были предметом внимательного изучения Олжаса Омаровича, есть выражение «год ревущего дракона». Это выражение встречается и в мифах других народов. Напрашивается вывод, что огненный поток пылевидной кометы, ворвавшись в земную атмосферу, прожигая все на своем пути, предстал перед жителями земли в виде огненного дракона, который с ревом пронесся над многими территориями. И выражение «Ахыр заман» появилось в одно и то же время с шумеровским «годом ревущего дракона», то есть более 5 тысячи лет назад.
В «Авесте» есть ведущий персонаж Ахура Мазда. Авестийскому «Ахур» тождественно на казахском есть «Ахыр» – рев. Профессор Алма Кыраубаева расшифровала слово «мазда» как казахское слово «пламя». И действительно, слово «маздау» отражает процесс копчения на медленном огне туш барана, бычка. Как-то Алтынбек Коразбаев сказал, что такой прием приготовления пищи и сейчас применяется чабанами. Аздап, маздап от жагу и поныне существующие казахские выражения. И тогда авестийское Ахура Мазда становится понятным – ревущее, губительное пламя, которое сварило туши животных, зверей. Ключ Олжаса позволяет найти ответ как минимум на два вопроса. Первый – понять смысл выражения Ахура Мазда и второе – подтвердить слова Алькея Маргулана, что первоначальные корни «Авесты» нужно искать в евразийских, казахских степях.
Много дискуссий вызывает смысл имени Заратуштра. Многие переводчики склоняются к иранской версии – человек на верблюде. Российские исследователи «Авесты» полагают, что подобный перевод как-то не вяжется с духовной миссией Заратуштры. Британская исследовательница Мэри Бойс пришла к выводу, что авестийские арьи, о которых говорил Заратуштра проживали в Арийане Вэйдже, локализованной как прикаспийские степи. Само место рождения Заратуштры, по его же словам, находилось на берегах реки Ранхи, локализованной как река Жайык, Урал. И это говорит о том, что расшифровку его имени нужно искать в степях Казахстана, в Аруана жайы, пастбищах (жайы) одногорбых верблюдов (аруана). Особый период казахской поэзии назван «Зар – заман», время скорби. Заратуштра ездил на верблюде, печально распевая во всех семи соседних странах Карши варах истории о горестных событиях. Эта скорбь по своей форме напоминала плач верблюдицы, которая плакала, когда оставляла верблюжонка. Этот плач называется «зарлайды». И тогда имя Заратуштра можно разделить на Зарлап айтушы, Зарайтушы как наездника на верблюде, печально распевающего свои истории, превратившиеся в Зар ат уштра. Махмуд Кашгари отмечал, что огузы, тесно контактируя с персами, смешали с ними многие слова. И коренное слово Зар айтушы трансформировалось в персидское Заратуштра, которое при переводе звучало с похожим, но искаженным смыслом.
Другое неразгаданное слово из «Авесты» – Байргы ахун. В нем говорится, что Заратуштра непрерывно повторял молитвы Байыргы Ахуна. Никто не обращает внимания на то, что на казахском это слово означает по смыслу «древний акын». Традиции устного народного творчества – передавать легенды, мифы из поколения в поколение сохранялись до недавнего времени. Авестийские гаты можно трактовать как жайты, заучивание которых называлось жаттау, сказителей – жаттаушы, жыраушы, этаких степных жрецов. У истоков авестийских историй стоял Байыргы акын, конкретное лицо, имя которого стало нарицательным.
В «Авесте» есть целый ряд других указаний на тюркские, казахские корни. Мне представляется, что магический ключ Олжаса, добытый им в «АЗиЯ», о том, что тюркские, казахские корни, переплетенные с языками соседних народов, находятся глубоко в истории, позволяет отодвинуть ее на 6 тысячелетий. И в этом один из примеров таланта, гения Олжаса, олицетворений его титанического труда, исторической миссии, выпавшей на его долю.
Статья опубликована в №67-68, от 05.06.2021 газеты "Вечерний Алматы"
Хочешь получать главные новости на свой телефон? Подпишись на наш Telegram-канал!