Сын Мухтара Ауэзова заявил, что современные исследователи не понимают творчество его отца.
Мурат Ауэзов, общественный деятель, культуролог, кандидат филологических наук, выступил с речью на конференции, посвященной 125-летию со дня рождения его отца Мухтара Омархановича Ауэзова.
– Сегодня отцу исполднилось125 лет со дня рождения, а мне сейчас 80. В 1949 году, когда я пошел в школу, здесь в Алматы было две школы на казахском языке – одна для девочек, а вторая для мальчиков. В этих условиях Мухтар Ауэзов меня, шестилетнего мальчика, отвел в казахскую школу. С тех пор для меня казахский язык – это завет отца. И логике этого императива я следовал всю жизнь. В 12–13 лет во время поездки на Иссык-Куль мы посетили аул Саякбая Каралаева, великого манасчи. Тогда он меня и моего братишку Ернара натаскивал на то, чтобы мы знали и ощущали всю сущность тюркоязычного мира. Мы знали, что Саякбаю понравится, если мы будем знать киргизский дух, киргизское мировидение точно так же, как и казахское. Поэтому для меня «Манас» стал очень близким произведением, – рассказал Мурат Ауэзов.
Также он говорил о том, что его отец – воистину феноменальный, титанический человек, который был послан во спасение этого народа, и этот масштаб знаний, данный нам в его трудах, нельзя терять. Без понимания творчества Ауэзова мы не поймем до конца ни одно из его произведений, включая роман «Путь Абая».
– Самая большая трагедия для казахов в ХХ веке – это голод, коллективизация, гибель более трети народа в мирное время. Рухнул мир кочевья, вместе с этим ушли в небытие сотни тысяч людей, наши культура и язык. Все это также сопровождалось репрессиями. А что такое кочевье в жизни казахского народа и что такое кочевье в целом? Это потрясающее видение истории мировой цивилизации. С середины первого тысячелетия до нашей эры до конца эпохи бронзы конь стал средством покорения большого пространства, евразийские просторы охватывались едиными связями, устанавливались мировые культурные духовные связи. Установилось единственное противоречие контакта миров оседлости и земледелия.
По словам Мурата Ауэзова, падение конно-кочевой цивилизации в корне повлияло на творчество отечественных поэтов и писателей, в том числе и на Мухтара Ауэзова.
– Этот феномен нельзя упускать ни в коем случае. Наши поэты и писатели не могли не отозваться об этой трагической гибели конно-кочевой цивилизации. Что за социум, народ и племя, которое не может назвать самих себя? Мы не можем сказать, сколько нам лет, каков наш возраст в истории человечества. Мы совершенно не говорим о том, что бьемся за свободу и ищем независимость – это в контексте тысячелетних исканий. Мы эти контексты убираем полностью. Как во времена колонизации, империи, тоталитарных режимов отучали нас от понимания целостности истории, так и сейчас продолжается весь этот процесс.
Для того, чтобы понять творчество Мухтара Ауэзова, нужно, по его словам, углубиться в познание истории кочевий, степи.
– Что такое Мухтар Ауэзов? Как можно понять его роман «Путь Абая», его сильнейшую главу «Джут», где представлен сам образ голода, без феномена гибели такой могучей составляющей, как конно-кочевая цивилизация? Тут нарушен закон нравственности и элементарной человеческой логики. Мы не можем говорить об Ауэзове, не имея в виду Алаш Орду, Абая, средние века, поэтов, которые предвещали Зар Заман – трагическую, апокалиптическую литературу. Об этом писали поэты, об этом писал сам Мухтар Ауэзов в статье «Бухар жырау и Асан Кайгы». Прочитайте и посмотрите, как он анализирует. Да, это вестники грядущей катастрофы. Для того, чтобы разум существовал, человек должен понимать, что Зар Заман вот-вот наступит. Ауэзов в своей статье говорит о том, что Абая нельзя понять без течения Зар Заман, – подчеркнул Мурат Мухтарович.
Понимание и исследование такого явления, как Зар Заман, лежит в основе этнической философии, истории и литературе. Огорчает тот факт, что об этом мало кто вспоминает, заявил Мурат Ауэзов.
– Возьмите Институт истории, Институт литературы, Институт философии – кто вспоминает об этом? О том, что было такое явление, как Зар Заман. Поэты и писатели умирали за эту истину. Таким образом, три четверти составляющей Мухтара Ауэзова мы зачеркиваем начисто. Мы не говорим ни слова о караханидской эпохе, древних тюрках, гуннах – о выходе кочевников на мировую историческую арену. Как можно понять Махамбета, великих поэтов и композиторов XIX века, их смятенный дух накануне отчаянной гибели, их высоконравственные ценности?
Сын великого писателя выразил сожаление о том, что не услышал новой информации в выступлениях участников конференции.
– Сегодня я услышал много, а что было сказано нового о Мухтаре Ауэзове? Все, что было сказано, и так известно. Это трагическая фигура мирового масштаба, это трагедия Гильгамеша, который потерял Энкиду и поэтому рухнул его мир. Это величайший Гомер, который осуждает Одиссея за то, что тот совершенно подлым образом поступает по отношению к Полифему, который накормил спутников. За этим всем стоит философия середины первого тысячелетия до нашей эры. Вот, где все скрестилось и вышло в джадидизм, мусульманские учения. А мы сейчас делаем вид, что ничего этого не было, – подытожил Мурат Ауэзов.
Статья опубликована в №114–115, от 04.10.2022 газеты "Вечерний Алматы" под заголовком "Мурат Ауэзов: «Мы делаем вид, что трагедии не было»".
Хочешь получать главные новости на свой телефон? Подпишись на наш Telegram-канал!