Это был тандем великих писателей.
Знаменитых казахского и кыргызского писателей – Мухтара Ауэзова и Чингиза Айтматова связывало многое. Это был тандем великих писателей. О том, как он сложился, рассказывает сын казахстанского писателя Мурат Ауэзов, сообщает Vecher.kz со ссылкой на КазТАГ.
Это очень крупные величины – Мухтар Ауэзов и Чингиз Айтматов. Я уверен, что еще неоднократно не только наши современники, но и будущие исследователи феномена литературы или участия судьбы в становлении и взаимоотношениях титанов литературы будут обращаться к этому тандему Мухтара Ауэзова и Чингиза Айтматова. Здесь так много неслучайного, и так много закономерностей высшего порядка, что это изумляет и восхищает.
Я хотел бы сегодня поговорить о Чингизе Торекуловиче, о величайшем человеке и потрясающем художнике, настоящем гуманисте, который выше всех рамок, еще существующих в ХХ-ХХI веках. Его гуманизм – это нечто возвышенное, подлинное. Это не что-то абстрактное, его гуманизм очень деятельный и ориентирован на то, чтобы поддержать страдающего и думать о величии Человека в важнейших обстоятельствах, когда происходит дегуманизация, и многое человеческое уходит из человека. И тут он как бы ниспослан свыше, я не боюсь этих слов. Достаточно прочитать произведения Чингиза Айтматова, чтобы в этом убедиться. Он, конечно, из числа чрезвычайно незаурядных писателей, и он классик, безусловно. И вот здесь возникает сопряжение с Мухтаром Ауэзовым.
«Лихая година»
Есть замечательное определение, что вершины сходятся. Тем, каким образом сошлись вершина Чингиза Айтматова и вершина Мухтара Ауэзова, можно восхищаться, поражаться и благодарить за эту судьбу. А еще – убеждаться в том, что судьба есть, она бывает очень щедрой и доброй к человеку. У Мухтара Ауэзова с самых молодых лет была какая-то глубокая приязнь и растущая любовь к кыргызскому народу, кыргызской культуре, кыргызским ландшафтам и так далее. В нем это было совершенно очевидно. И если говорить о первой серьезной повести, то «Путь Абая» и «Лихая година» Мухтара Ауэзова равносильны «Войне и миру» и «Хаджи-Мурату» Льва Николаевича Толстого. С невероятной художественной силой Мухтар Ауэзов пишет о последнем объединенном восстании тюркских народов, которые с оружием в руках встали на защиту своих фундаментальных интересов. Конечно, там было влияние Алаш Орды, и Мухтар Ауэзов до конца жизни был по-настоящему проникнут убеждениями и героическими взглядами алашординцев. Он показывает это восстание не только как какое-то чисто казахское событие. В описание этого восстания 1916-го года он совершенно осознанно вводит персонажей других национальностей тюркского мира.
Долгое время эта тема была строго запрещена цензурой советской империи, тоталитарного государства. В повести Мухтара Ауэзова о восстании1916 года откровенно звучат такие мотивы: любой ценой, ценой своей жизни удержать свободу и достоинство народа. Там не только казахи, там появляется и узбек, и уйгур, и кыргыз. Эта повесть была запрещена сразу же, как только вышла. По существу 40 лет она пролежала в темнице. Были произведения, которые подвергались цензуре, что-то вырезали, а «Лихая година» была запрещенная полностью. Она была написана в 1926 году, и понадобилось очень много лет, чтобы она увидела свет. Но там есть любовь, величайшая симпатия Мухтара Ауэзова к кыргызам. Большие надежды связаны с тем, что если братья кыргызы вместе с нами пойдут на святое дело, то успех нам будет обеспечен.
Ветры Иссык-Куля
Потом Мухтар Ауэзов много ездил и собирал материалы по эпосу «Манас», и он становился не только убежденным сторонником это величайшего эпоса, он вырос как очень мощный учёный-востоковед, в частности, у него было понимание природы эпоса, фольклора и так далее. Это его знание не было абстрактным. Он готовил себя к тому, чтобы однажды полновесно рассказать миру об эпосе «Манас», о том, что это величайший эпос всех народов времен и тем самым продолжить традицию Чокана Валиханова, который первым обнародовал запись эпоса «Манас». Судьба Мухтара Ауэзова переплетена с эпосом «Манас».
Многолюдно населен и роман Мухтара Ауэзова «Путь Абая», там очень много героев. И там есть кыргыз, друг Кунанбая. Совершенно осознанно художник так создает этот образ, что возникает глубочайшая симпатия к этому народу. Эта преданность, это мужество, эта мудрость – все явлено в этом образе. За этим стоит отношение Мухтара Ауэзова к кыргызам.
Когда мы были маленькими детьми, отец возил меня и братишку на озеро Иссык-Куль и рассказывал нам, где какие ветры дуют. С одной стороны дует Улан, с другой – Сантош. Это была совершенно одухотворенная оживленная природа. Образ ветра вообще был очень дорог тем, кто придерживался алашординских убеждений, потому что ветер – это грядущие перемены. И эта природа Иссык-куля, с этими ветрами, с этими высочайшими горами, была основой того нежного чувства, чувства подлинного искреннего восхищения удивительного художника, созвучного по своим мировоззренческим позициям с Чингизом Айтматовым.
Повесть Мухтара Ауэзова была запрещена, здесь ее никто не читал долгие годы. Мне повезло: моя мама хорошо владела арабским шрифтом, а ее ученица была директором библиотеки, где сохранился один экземпляр книги. И мы вместе ходили в библиотеку, и мама читала мне вслух. Я тогда восторгался. И сейчас исследователи говорят, что это удивительно легкое перо, мужественное, сильное, одухотворенное перо Мухтара Ауэзова – вот, что такое «Лихая година».
Битва за эпос
В 1952 году в этом тоталитарном государстве начинается война против эпосов. Это вообще чудовищная вещь. Что такое воевать с эпосом? Это значит воевать с природой, с горами, с небом и со всем этим миром, с миром народа. Но убиение эпоса входило в планы тоталитарного государства, потому что эпос – это хранилище души, сознания и воли народа, поэтому многие эпосы наши казахские, финские, якутские были запрещены и уничтожены.
Этот вал агрессии, изничтожительного отношения к эпосу докатился до Фрунзе жарким летом 1952 года. И вот тогда Мухтар Ауэзов писал: «Я знаю, что меня ожидает, но я еду, я буду защищать этот эпос». И он едет в Бишкек, выступает там, и именно на этом полным отваги и решимости выступлении в защиту эпоса «Манас» находится молодой Чингиз Айтматов. Он не был приглашен в качестве ученого, он был еще совсем молодой человек, и он был свидетелем этой баталии. Туда приехала очень серьезная комиссия, уже было заранее принято решение объявить эпос «Манас» антинародным. Мухтар Ауэзов приложил все свои знания, свое красноречие, свою потрясающую логику, и это московское решение было свернуто и смято. Тогда уже люди понимали, что нельзя такое решение принимать, и они пришли к тому, что этот эпос народный. Чингиз Айтматов пишет в своих воспоминаниях, что какой-то человек, который стоял у окна, открыл окно и крикнул «Признан народным!» На площади собралось очень много людей, и они ликовали. Чингиз Айтматов все это видел. Он не был приглашен, только судьба привела его туда. И был этот нескончаемый восторг и благодарность Мухтару Ауэзову за тот поступок, полный гражданственности и мужества.
Казахские степи Айтматова
Все это было в 1952 году. В 1961 скончался Мухтар Ауэзов, а «Лихая година» так и лежала запрещенная. И вот в 1972 году, ровно 20 лет спустя, в такое же жаркое лето, в шестом номере журнала «Новый мир» приходит повесть «Лихая година» на русском языке благодаря Чингизу Айтматову, который уже был лауреатом Ленинской премии. Он провел переговоры в «Новом мире», был организован перевод «Лихой годины», очень неплохой перевод. Конечно, там микшировались образы уйгура, узбека и так далее из-за опасений обвинений в пантюркизме. Уже Мухтар Ауэзов скончался, но, тем не менее, за ним такой шлейф остался, что они побоялись. Чингиз Айтматов – сын кыргызского народа. Но он добился и написал необыкновенно вдохновенное предисловие к «Лихой године». Тогда ко всем произведениям писали предисловия, но этому предисловию нет равных по уровню художественности, гуманитарной зрелости, по мужеству гражданскому. Золотая нить казахско-кыргызских связей идет с глубочайших времен.
Чингиз Айтматов поднял кыргызское кино, и он стимулировал обращение очень одаренных кыргызских кинорежиссеров к произведениям Мухтара Ауэзова. И это такое тяготение, настоящая дружба лучших сынов тюркских народов, в данном случае кыргызов и казахов. Посмотрите на произведения Чингиза Айтматова – в большей части из них действие происходит не только на берегу Иссык-куля и в горах, но и в казахской степи. Любую вещь его возьмите – казахская степь всегда присутствует там.
Когда наступило время присуждения Ленинской премии, Чингиз Айтматов был еще очень молодой человек. Мухтар Ауэзов был членом комиссии по присуждению Ленинских премий. Тогда очень крупные кыргызские писатели претендовали на Ленинскую премию, кто-то еще из Центральной Азии, и русские писатели большие претендовали. И вдруг появляется такое совершенно небольшое произведение и Мухтар Ауэзов выкладывается со своим ораторским мастерством, со своей невероятной, неодолимой силой убедительности. Он выступает в защиту этой вещи – «Джамиля» Чингиза Айтматова.
Он понимал, что он сразу приобретет огромное количество врагов, в том числе, из комиссии по Ленинской премии. Но когда его спрашивали, как за такое крохотное произведение можно давать высшую премию страны, он отвечал, что только что Эрнест Хемингуэй получил Нобелевскую премию за такое по объему произведение «Старик и море». Мухтар Ауэзов был великий стратег и тактик, и он очень умел использовать ситуации во имя достижения больших целей. Чингиз Айтматов получил ленинскую премию. Для всех знающих, ценящих художественность высокую, это был большой праздник.
У Мухтара Ауэзова были хорошие контакты в то время, его знали, роман «Путь Абая» очень хорошо пошел, и особенно во Франции. И он порекомендовал Чингиза Айтматова своим переводчикам, знакомым писателям.
Настоящий гуманизм не может быть заперт, закрыт в своей этнокультурной среде, потому что гуманизм – это как воздух, как река, текущая и не признающая берегов и границ. Вот он такой. Мощь подлинного гуманизма – это Чингиз Айтматов. Конечно, у него были времена крайне сложные – его отец был репрессирован, это сознание с юности формировалось в таких экстремальных условиях. И естественно, он искал опору в высоких горах Кыргызстана, потрясающей чистоте Иссык-Куля и у равновеликих людей. И тут на его глазах Мухтар Ауэзов с риском для себя защитил эпос «Манас». И возникла эта связка, духовная, культурная и литературная. А еще это подтверждение того, что даже горы рушатся и моря пересыхают, а дух человеческий, который окрылен пониманием и ощущением своего благородства, неодолим.
Я не знаю других примеров в истории мировой литературы, где почти ровесники так искреннее восхищались бы друг другом. Мухтар Ауэзов по-настоящему полюбил творчество Чингиза Айтматова. Тандем Ауэзова и Айтматова – это надежда рода человеческого на то, что красота всепобеждающая и человеческая мудрость, доброта и гуманизм – непреходящи. Надо просто читать одного и другого. Это классики, они не боятся времени, время пасует перед ними.
Хочешь получать главные новости на свой телефон? Подпишись на наш Telegram-канал!