Трагедия, произошедшая в Казахстане в период коллективизации, долгие годы оставалась тайной советского государства. Евгения Чиликова, старший научный сотрудник Центра изучения материалов политических репрессий Архива Президента РК, открыла «Вечерке» завесу тайны и показала документы, фотографии, рассказывающие, как искусственно создавался продовольственный кризис.
«Народ забит, запуган…»
В период НЭПа сельское хозяйство Казахстана переживало подъем. В 1928 году валовой сбор зерна был в 50 раз выше по сравнению с 1920 годом.
– Однако крестьяне ровным счетом ничего от этого не выиграли. Из-за государственных закупочных цен в три раза ниже рыночных они стали повсеместно уменьшать посевные площади, в стране разразился хлебозаготовительный кризис. У крестьян стали отбирать запасы зерна, включая семенные фонды. В Казахстане обязательства по сдаче зерна накладывались и на скотоводческие районы, чтобы их выполнить, казахам приходилось менять скот на хлеб. Продолжались кампании по заготовке мяса и шерсти, приведшие к массовому забою скота, – рассказывает эксперт.
Следующими актами грядущей трагедии 1930-х стали закон о конфискации байских хозяйств и кампания по коллективизации. С 17 декабря 1929 года в соответствии с директивой Казкрайкома акцент ставился на организации крупных животноводческих колхозов. По существу, скот обобществлялся административными методами: аулы с огромной территории сгонялись в одно место, где скот погибал от бескормицы. Коллективизация в Казахстане должна была завершиться к 1932 году, однако местные власти форсировали этот процесс, сопровождавшийся насильственным оседанием казахов. По уровню обобществления посевных площадей крестьянского сектора (97,8 процента) Казахстан вышел на первое место в СССР. Из докладной записки председателя Совнаркома КазССР У. Исаева и наркома финансов республики М. Орумбаева в Совнарком СССР следует: «Недород 1931 года захватил подавляющую часть районов Казахстана, в частности почти все районы Северного и Западного Казахстана. Особо неблагоприятные последствия недорода 1931 года в ряде районов имели место в связи с тем, что в этих районах недороду 1931 года предшествовали недороды предыдущих лет. В отдельных районах Казахстана урожай был настолько низок, что не оправдал семенных затрат…».
По словам Евгении Чиликовой, в начале 1930-х Казахстан пережил великий голод, пик которого пришелся на 1933 год, унесший жизни многих людей. В 1930–1933 годы общая численность населения в республике сократилась в 2,4 раза. Уже весной 1931 года уполномоченные с мест стали посылать сведения о голоде в Алма-Ату, однако власти их игнорировали, ужесточая административный нажим. Для партийно-советского аппарата жупел кулацких происков стал удобным объяснением неудач экономической политики, страданий и голода простого населения.
– Так в Архиве Президента РК отложилось два документа: мемуары и письмо двух близких родственников, разнящихся лишь своим должностным и общественным положением, в которых авторы высказывают совершенно противоположные точки зрения на «социалистическую реконструкцию сельского хозяйства, – продолжает рассказ научный сотрудник. – М.С. Ряднин, помощник партийного лидера Казахстана, обвиняет в сложившейся ситуации врагов, прокравшихся в партийные ряды: «Подготовку к проведению конфискации байских хозяйств предполагалось держать в секрете до издания закона. Однако то один, то другой из оставшихся неразоблаченных националистов, продолжавших работать в партийных и советских органах, сообщал своим родственникам-баям о предстоящей конфискации… Все это привело к массовой распродаже скота, к угону его в глухие и скрытые места, к откочевкам за пределы республик… И голодающие попадались повсюду…». Крестьянин Т. Ряднин, вероятно, дядя вышеназванного чиновника, иначе описывает ситуацию в селе: «Первое, неужели вы, сидящие там сверху, допускаете до того, чтобы вашими уполномоченными применялись колчаковские методы репрессивных мер по отношению крестьянства, неужели вы посылаете их затем, чтобы они избивали нас лишь за то, что мы не имеем хлеба, которого нет, совершенно ничего… не можем дать… Народ забит, запуган, наэлектризован…».
Архивные документы свидетельствуют: представители партийно-советского руководства 1930-х вполне сознавали характер и масштабы разыгравшейся трагедии.
А.И. Миронова-Кароль, супруга заместителя уполномоченного ОГПУ по КАССР, описывая страшный эпизод о детском трупоедстве в Караганде 1931 года, замечает, несмотря на то, что коллеги ее мужа были осведомлены о голоде в республике, они с комфортом ехали «среди вымирающих селений в вагоне, обитом бархатом, где было полно провизии. Мы везли замороженные окорока, кур, баранину, сыры, в общем, все, что только можно везти». Примерно в это же время сам С. Миронов информировал вышестоящие органы: «В ходе хлебозаготовок широко применяются методы голого администрирования… Уполномоченный партии в ауле № 1 Павлодарского р-на провел повальные обыски у семей, высланных за пределы района баев. Изъял у них весь продовольственный хлеб, вследствие чего на почве голода отмечено 40 случаев смертности, в большинстве детей, остальные для питания употребляют в пищу кошек, собак и другую падаль. Аналогичные случаи имеются и в других аулах района».
– Партийные чиновники, стоявшие у власти, играли, словно мячиком, словами «голодомор», «не голодомор», действуя согласно директивам, спущенным сверху, возможно сами того не осознавая, нанесли удар невиданной силы по всему сельскохозяйственному производству. Экономические проблемы нарастали как снежный ком. И, как следствие, небывалый голод и демографическая катастрофа, поразившие все без исключения районы Казахстана, – подчеркивает исследователь.
По словам Евгении Чиликовой, до середины 1980-х данная тема была под запретом в советской науке, что было связано с секретностью самого факта трагедии. Одним из первых документальных изданий по проблеме стал сборник «Голод в казахской степи», опубликованный архивистами в 1991 году. Затем в 2011–2013 годах Архив Президента РК принял участие в проекте «Голод в СССР. 1929–1934 гг.».
В документальной серии публикуются документы, характеризующие причины и начальный период великой трагедии, период преодоления последствий кульминации голода, международную реакцию на голод в СССР, демографические последствия голода. Одновременно в 2012 году составительский коллектив Архива Президента совместно с Ассамблеей народа Казахстана выпустил в свет сборник документов «Из истории депортаций. Казахстан. 1930–1935 гг.», раскрывающий аспекты проведения политики «ликвидации кулачества как байства» в КазАССР. В 2013, 2018 годах по программе «Издание социально важных видов литературы» Комитета информации и архивов РК было издано два тома из документальной серии «Трагедия казахского аула. 1928–1934 гг.», характеризующие гуманитарную катастрофу начала 1930-х годов, результатом которой стала потеря более чем 40 процентов казахского этноса.
Миграция беженцев
– Вследствие голода 1930-х усилился миграционный процесс из Казахстана. Как свидетельствуют архивные документы, из ряда западных районов республики население начало откочевывать на территорию прилегающих областей Российской Федерации. Вскоре такая же паника охватила население Кустанайского и Петропавловского округов. Население Казахстана только в 1931 году уменьшилось более чем на 754 тыс. чел. от голодной смерти и бегства за пределы республики, – отметила Евгения Чиликова.
Из переписки партийных руководителей Западно-Сибирского края и Казахстана, отложившейся в Архиве Президента РК, следует: «С осени 1931 г. стали наблюдаться случаи бегства казахов с территории Казахстана в смежные с ним районы Западно-Сибирского края. За последнее время это бегство приняло массовые размеры. Прибежавшие казахи в своем большинстве (по их заявлению) являются колхозниками, и лишь небольшая часть относится к числу байско-кулацкого элемента. Насколько серьезные размеры принимает бегство, можно судить хотя бы из следующих цифр: только в одном, смежном с Казахстаном Славгородском р-не насчитывается до 10 000 чел. казахов, переселившихся в район за последнее время, из которых около 6000 осели в самом г. Славгороде; в Баевском р-не учтено до 1300 чел. казахов и т. д.».
По сведениям сотрудников ОГПУ, с 1930 по 1933 год уменьшение численности населения республики составило более
2 млн 531 тыс. чел. Парламентская комиссия (1991–1992 гг.), исходя из архивных и других данных, определила численность потерь в 2 млн 200 тыс. чел., более
1 млн казахов оказались в числе голодобеженцев.
– В Архиве Президента РК с 2016 года ведется разработка единой электронной базы данных asharshylyk.kz. В ней есть графы: личные данные, национальность, годы рождения и смерти, в графе «откочевка» указываются годы и места откочевки во время голода, и специальная графа «источник информации». Любой желающий может зайти на сайт asharshylyk.kz и внести данные о своих родственниках, ставших жертвами голода или вынужденных покинуть страну в тяжелые времена. С 2016-го по настоящее время в базу внесено более 2000 имен, которые собираются буквально по крупицам. Зачастую сведения берутся из устных историй, сохранившихся в семьях, реже встречаются в архивных документах. Если мы не можем собрать сведения об умерших и покинувших родину в этот период, то, возможно, следует попытаться выяснить перечень родов, по которым голод нанес ощутимый удар, – заключила Евгения Чиликова.
Статья опубликована в №63 от 23.05.2023 газеты «Вечерний Алматы» под заголовком «Правда о голоде».
Хочешь получать главные новости на свой телефон? Подпишись на наш Telegram-канал!