В этом году исполняется 150 лет со дня рождения заслуженного деятеля искусств Казахстана Исаака Иткинда.
Без двух лет скульптор прожил целый век. Большую часть жизни мастер находился в забвении, но всегда творил. За метафоричность и необычную пластику образов искусствоведы ставят Иткинда в один ряд с Винсентом ван Гогом и Шагалом.
Сам же скульптор никогда и ни с кем себя не сравнивал, а просто работал.
В Государственном музее искусств имени Кастеева деревянные скульптуры Иткинда экспонируются в одном зале с произведениями Сергея Калмыкова. Это вполне закономерно – двух художников связывает одна эпоха, оба поднялись на волне авангарда, у обоих была сложная жизнь. Но если Калмыков избежал репрессий, то Иткинд испытал их в полной мере.
В 1937 году в Ленинграде он был обвинен «в шпионаже в пользу Японии», помещен в «Кресты», после чего о нем долгие годы ничего не было слышно. Произошло это на пике творческого взлета скульптора после успешного участия в коллективной экспозиции, посвященной 100-летию Пушкина. К слову, образ поэта был одной из любимых тем Иткинда – к тому времени он уже создал три произведения, посвященных Пушкину, а его работа «Умирающий Пушкин» стала одним из хрестоматийных произведений деревянной скульптуры. Будучи учеником скульптора Сергея Волнухина (создавшего в Москве памятник первопечатнику Ивану Федорову и другие знаковые работы), Иткинд, как и его педагог, точно схватывал суть образа, передавал эмоции героя. За это его коллеги, в числе которых был его ученик, друг и единомышленник Марк Шагал, называли работы Иткинда «живыми».
В 1920–1930-х об Иткинде много и часто писали газеты. Высокую оценку работам скульптора давал Пабло Пикассо. Он был дружен с Есениным и Маяковским. Максим Горький в 1918 году, заинтересовавшись скульптурами Иткинда, организовал его персональную выставку.
Когда же после ареста в 1937 году Иткинд исчез из поля зрения коллег, все посчитали, что он умер, сгинул в ГУЛАГе. Долгие годы до его «воскрешения» в Казахстане на этикетаже к работам скульптора были указаны даты: 1871-й – год рождения и 1938-й – предполагаемый год смерти.
Но ему удалось выжить. Он пережил пытки в «Крестах» и лагеря – сначала в Сибири, потом в Центральном Казахстане. Затем над ним «сжалились» и отправили в теплую Алма-Ату.
В отличие от Сергея Калмыкова, любившего бродить с мольбертом по городу, Иткинд выбирался из своего жилища редко. Он обитал в собственноручно обустроенной землянке. Находилось жилище на пустыре, примыкавшем к Головному арыку (ныне проспект Абая), тогда, в 1944 году, это была верхняя граница города. О его пребывании прознали бродившие по пустырю мальчишки. Их привлек стук молоточка, доносившийся из глиняной берлоги. Оказалось, что там живет не приведение, а добрый дедушка – он дарил детям деревянные игрушки, которые вырезал в большом количестве.
Вскоре слухи о том, что на окраине города живет некий «маг», который заставляет своих кукол плакать и смеяться, дошли до профессиональных живописцев. Из Союза художников снарядили экспедицию на пустырь. Как вспоминал алма-атинский художник Николай Мухин, вокруг землянки было множество разбросанной древесины – пней, поленьев, коряг. Из землянки к ним вышел седовласый старик. Внешне скульптор, по впечатлению Мухина, походил на провинциального актера, какие встречались в России до революции. Дети же его сравнивали с добрым сказочником Оле Лукойе. «Белый роскошный бант на груди, длинные волосы…» – так обрисовал Иткинда писатель Юрий Домбровский в своем очерке «Гонцы».
Когда старик назвал себя, художники обомлели – они, конечно, знали это имя, но даже и представить не могли, что скульптор Иткинд жив.
В ту встречу гости попросили у скульптора работу для алма-атинской галереи. Это был один из вариантов «Смеющегося старика» – впоследствии одной из знаменитых скульптур Иткинда.
Встреча с «воскресшим» Иткиндом взбудоражила творческую среду Алма-Аты – о выжившем в череде испытаний скульпторе много говорили. Однако Иткинд еще числился «врагом народа», и спешить к нему на помощь мало кто осмеливался. И все же ситуация изменилась в лучшую сторону: Мухин стал помогать ему деньгами и едой, а Наталия Сац, основавшая в городе ТЮЗ, предложила Иткинду выгодный творческий заказ – скульптурный портрет Джамбула для театрального фойе. Иткинд, несмотря на безденежье и нищету, не бросился сразу же выполнять работу. Целыми днями он бродил по городу и окрестностям в поисках подходящего дерева, как он говорил, «живого, теплого, дышащего». Нашел его в центре Алма-Аты, там рос столетний карагач. Сац вспоминала: «Исаак Яковлевич потерял аппетит и сон, днем и ночью приходил на свидание к дереву, часами простаивал возле его мускулистого ствола, гладил причудливые складки темной коры, иногда даже плакал от восторга и вдохновения. Но кто же разрешит срубить его?! И тем не менее горисполком «для целей монументальной пропаганды» разрешил спилить дерево».
Так появилась скульптура акына с домброй в руках, который добрыми, чуть удивленными глазами смотрел на пришедших в театр детей.
Второй раз Иткинд «воскрес» уже в период хрущевской оттепели – в 1956 году. Фактически спустя 20 лет забвения к 85-летнему мастеру стало возвращаться признание. Скульптор вновь стал членом Союза художников СССР, получил квартиру, а за год до ухода из жизни был удостоен звания заслуженного деятеля искусств Казахской ССР. Умер художник в 1969 году.