Слово о Мыслителе: Мурату Мухтаровичу Ауэзову исполняется 80 лет!

С чем его и хочется поздравить. Уверены, что желающих сделать это будет немало. Ведь 80 лет – это возраст мудрости и созерцания.

Возраст, когда приходит ясное понимание бренности бытия и суетности текущей жизни и еще много чего такого, что понятно и ощутимо только тому, кто его достиг…

Я не могу отнести себя к людям, кто входит в ближайший круг его общения, но моя журналистская судьба даровала мне несколько приватных встреч с этим замечательным и неординарным человеком. Поэтому, набравшись мужества, я решил поделиться своими наблюдениями и высказать несколько соображений. 

…Кто такой Мурат Ауэзов? Как банально это ни прозвучит, прежде всего, наверное, сын своих родителей. В этом смысле судьба была к нему благосклонна. Его отец – Мухтар Ауэзов, а мама – Фатима Габитова. Смысла объяснять, кто это, никакого нет. Эти имена теснейшим образом переплетены и с казахской историей, и с казахской культурой. Поэтому неудивительно, что Мурат-ага с самого начала был обречен быть чуть-чуть не таким, как все остальные, и он смог соответствовать этому изначальному вызову своей судьбы. Когда я пришел брать первое с ним интервью, у нас состоялась долгая вступительная беседа. 

Он встретил меня с присущей ему интеллигентностью, был предельно корректен и терпелив. А я с места в карьер заявил ему, что воспринимаю его не как политика, не как общественного деятеля и даже не как... И увидев удивленно вскинутые брови, выпалил: «Для меня Вы – Мыслитель!». «Да-а…», – не столько удивленно, а как-то задумчиво протянул он. Не думаю, что такая характеристика была для него какой-то неожиданной, но, видимо, не от человека, едва с ним знакомого. А далее он, внимательно глядя мне в глаза, слушал мой долгий и немного сумбурный монолог. 

Видит бог, я не льстил и не лил елей на мельницу его самолюбия, поскольку действительно искренне считаю его единственным своим современником, кто по праву может считаться Мыслителем во всех смыслах этого понятия. Хотя бы потому, что практически ко всем проблемам казахского общества у него сугубо концептуальный подход. Касается ли это вопросов глубокой истории, или проблем текущего характера, не имеет значения. Он человек, кому небесами предопределен дар видеть немного дальше и глубже, чем любому из нас. Другой вопрос, что это понимаемо и принимаемо далеко не каждым. Имел возможность воочию наблюдать довольно образованных людей, для которых экзерсисы Мурата Мухтаровича остаются совершенно непостижимыми. Увы, но, к сожалению, таков удел каждой неординарной личности. 

Смею предположить, что неординарность – это то качество, на которое он в некотором роде обречен с момента рождения. Про родителей его я уже сказал. Вступив на путь самостоятельной жизни, он с первых шагов проявил характер своей независимой натуры. Сегодня это уже достояние биографических справочников, но все же как не вспомнить историю студенческого «Жас тулпара», созданного им в самом сердце страны Советов – Москве? Да, это были 1960-е годы, когда советская система вступила в так называемые «вегетарианские времена». Однако, если вспомнить, что речь идет о молодых людях – выходцах из национальной республики, то следует понимать, что такой шаг был практически хождением по лезвию ножа. А уж для него, чья мама большой отрезок жизни носила клеймо «жены врага народа», тем более…

Понятно, что это была бесшабашная молодость, и судьба оказалась благосклонной к Мурату Ауэзову, но тяготение к инакомыслию стало фактически его второй натурой на всю оставшуюся жизнь. Нет-нет, это не было инакомыслием голого отрицания или элитарным нигилизмом. За этим всегда стояла напряженная работа ума, подвергавшего сомнению все, что не укладывалось в формат исповедуемой им жизненной философии. А она закладывалась с малолетства, еще в далеком Мерке, куда в ссылку была сослана его мама – Фатима Габитова. 

Именно оттуда, из далеко не самого ласкового детства, в этом внешне очень интеллигентном человеке и был заложен стальной стержень непоколебимой веры в справедливость и чувство достоинства самой высокой пробы. Это восприятие он проецирует и на свое понимание роли и значения национальной истории. Он был одним из первых, кто возвысил свой голос в защиту не просто истории казахов как народа, а в возрождение ее цельного и комплексного понимания как истории кочевой цивилизации, и не как сопутствующего фрагмента, а как очень важной и органичной составляющей общечеловеческой истории. 

Существует удивительная максима, характеризующая суть достойного человека: «В нем нет раба ни на грамм». С моей точки зрения, она абсолютно точно ложится на натуру Мурата Ауэзова. Точно также я убежден, что одной из главных черт его характера является чувство достоинства. Это видно всегда и во всем. В том, как он рассуждает о чем бы то ни было и в какой бы то ни было аудитории. В том, как он слушает собеседника, кто бы это ни был. В том, как оппонирует своим визави, спокойно, терпеливо, без всякого интеллектуального снобизма, чем зачастую грешат казахские инженеры человеческих душ. 

В любом формате общение с ним – это пиршество ума. Мне представляется, что сегодня, когда из массового сознания нашего социума неуклонно выветривается дух Просвещения и Знаний, только такие люди и могут стать тем спасательным кругом, воспользовавшись которым, мы сможем вернуться к исконным берегам. В таком образном подходе нет ни капли преувеличения или восторженного преклонения. Это простая констатация факта – непреложного и от того весьма грустного. 

Я бы даже позволил себе сказать так: Мурат Ауэзов – это своеобразная реинкарнация Асана Кайгы. Делаю такой допуск без всякого преувеличения. Действительно, кто еще сегодня с такой искренностью и болью говорит о проблемах казахского общества?..

Каждая нация должна иметь своего духовного поводыря. Это непреложный закон человеческого бытия. В свое время у грузин в таком качестве выступал Константин Гамсахурдиа. У кыргызов – Чингиз Айтматов. У калмыков – Давид Кугультинов. А я долгие годы, начиная со времен перестройки, задавался вопросом: «А у нас, казахов, кто мог бы выступить в таком качестве?» Я адресовал этот вопрос многим своим современникам. Среди них были разные персонажи – политики, общественные деятели, творческие люди, военные и просто рядовые граждане.

Назывались самые разные имена. Чаще всего выбор обуславливался сугубо казахским принципом, в основе которого лежали моменты трайбалистского (увы, что есть, то есть) свойства. Сегодня, когда я сам вплотную приблизился к довольно солидному возрастному рубежу, как никогда прежде осознаю, что на сегодняшний день в казахском социуме только два человека могут претендовать на роль духовных лидеров нации – Мурат Ауэзов и Олжас Сулейменов. Судьбе было угодно, что эти два титана мысли стали друзьями по жизни и соратниками в больших делах. В частности, по антиядерному движению «Невада – Семей». 

Хотелось бы вспомнить о еще одной строке из биографии нашего юбиляра – его работе на дипломатической стезе. И не абы где, а в качестве посла в Поднебесной. Можно почти не сомневаться, что китайцы недолго размышляли над тем, давать агреман по кандидатуре Мурата Ауэзова или нет. Да, с точки зрения формальной логики он не был профессиональным дипломатом, но у ханьцев существует свой, проверенный веками подход. Говорят, что в древнем Китае при отборе на государственную службу каждый кандидат сдавал обязательный экзамен… по стихосложению. Для них это был один из критериев правильной организации сознания и мозга. А теперь, для лучшего понимания куда я клоню, напомню базовую специальность Мурата Ауэзова – филолог-востоковед по специальности «Китайская филология». 

Остается только сожалеть, что его дипломатическая миссия оказалась не очень продолжительной. Да и на иных позициях госслужбы его пребывание также было скоротечным. Удивляться тут, наверное, особо не стоит. Такие умные и интеллигентные личности всегда как бельмо на глазу. Неординарность никогда не была в чести у бюрократической братии. Там в почете иные качества и особенно гибкость позвоночника. Представить в таком качестве Мурата Мухтаровича – это уже из области ненаучной фантастики. Как говорится, каждому свое. 

Вспоминая ту, уже ставшую далекой приватную беседу, я понял, что Мурат Ауэзов большой приверженец идеи центральноазиатской интеграции. В его понимании, для наших стран – это единственно правильный путь в перспективное будущее. Честно говоря, тогда, почти полтора десятка лет назад, я с большим скепсисом воспринял его идею и прямо сказал ему об этом. В ответ, грустно улыбнувшись, он тихим голосом стал втолковывать мне суть своего подхода, приводя убедительные примеры из многовековой истории совместного существования. Это был своего рода ликбез, и из него я понял, какие глубокие пласты региональной истории остаются вне поля зрения массового сознания наших обществ. А для него эти факты были не просто постижимы, а выступали как руководство к пониманию необходимости интеграции государств региона. Сегодня, когда в силу известных обстоятельств с наших глаз начинает спадать пелена стереотипов и заблуждений, его тогдашние рассуждения приобретают особую актуальность. Станет ли его видение региональной интеграции явью, известно только небесам, но он, подобно Прометею, готов нести факел провидения, прореживая тьму непонимания и указывая путь к некогда утерянному единству народов Центральной Азии. В этом еще раз выпукло проявилась его уникальная способность воспринимать историю не мозаично или фрагментарно, а всеобъемлюще, через призму исторически перманентных процессов взаимодействия народов и цивилизаций. 

Хочется пожелать, чтобы Мурат Мухтарович жил долго и продуктивно. Чтобы аккумулированный им человеческий и профессиональный опыт трансформировался в категорию, имя которой – мудрость. 

Мыслитель. Мудрец. Кария. Что еще нужно, чтобы быть счастливым в 80 лет? Наверное, понимание окружающих. Так давайте же попробуем соответствовать этому. 

Потому что это важно не столько ему, сколько всем и каждому из нас…  

Статья опубликована в  №154, от 27.12.2022 газеты "Вечерний Алматы" под заголовком "Слово о Мыслителе".

Хочешь получать главные новости на свой телефон? Подпишись на наш Telegram-канал!