Со дня моей первой встречи с мастером прикладного искусства, заслуженным деятелем искусств Казахстана, удивительным светлоглазым семиреченским казахом прошло более тридцати лет. Сегодня его имя известно и в Казахстане, и далеко за его пределами.
Даркембай Шокпарулы всегда улыбчив, энергичен и полон замыслов. Шаг за шагом, всей своей жизнью он возрождает к жизни древнее искусство родного народа.
Думаю, встреча наша не была случайностью. В Доме кино шумно и празднично проходил фестиваль молодых кинематографистов «Бастау» (начало). Обсуждали только что снятые фильмы молодых. Среди гостей особым вниманием пользовался высокий блондин, говоривший на чистейшем казахском языке, Иштван Коныр. С ним познакомил меня, пригласив к их столу, смуглый казах с великолепной бритой головой и острым взглядом зеленых глаз. За их столом велась оживленная беседа. Художники, музыканты, «киношники», поэты, поклонники искусств – все искрилось радостью, тем творческим подъемом, что рождает лишь общение единомышленников. Так фестиваль творческой молодежи Казахстана стал началом удивительного знакомства, продлившегося на долгие годы.
К слову, на следующий день мне довелось в доме Даркембая стать свидетелем обручения Иштвана Коныра с юной казашкой Айшой. Там был Мурат Ауэзов. В саду – крошечном, тенистом, состоялась церемония благословения молодых – был мулла! – и вручение обручальных серебряных колец, выкованных Даркембаем. Ныне память о мадьяре, привезшем из Венгрии свою страсть к истокам, к родному языку и его культуре, жива в Казахстане. А дело всей его жизни – служение Отечеству, которое он видел в лице земли казахской, – продолжают его друзья и последователи. Даркембай – в их числе.
Подвижный и деятельный, он стал чуть степеннее, и лицо его обрамляет седая борода.
Признанный мэтр прикладного творчества, он поистине народный мастер.
Родился в ауле Акчи близ Алматы, учился с малолетства у отца, народного зергера, азам создания конской упряжи, изделий из кожи, дерева, серебра. Потом была школа жизни рано осиротевшего мальчика, взявшего на себя заботу и ответственность за дом.
«Да-а, время летит… Неужели это было 10 лет назад? Тогда я, получив квартиру в высотном доме, радовался комфорту. После маленького домика на проспекте Ленина, где ты часто бывала, сама видела тесноту и проблемы… Помнишь, во дворике, где я оборудовал печь, мы с ребятами-учениками занимались ковкой, обжигом, отливкой… Хорошее было время…
Та замечательная квартира в многоэтажке недолго радовала нас. Начались проблемы со здоровьем у всей семьи. Я, например, не мог заниматься своим делом: нет участка земли, своего места для творчества… Знаешь, Пушкин в свое время сказал: «Петербург – прихожая, Москва – девичья, а наш кабинет – деревня!» Я лишился своего «кабинета». Вскоре мне встретилась женщина – ясновидящая, что ли? – которая предупредила, что нам нельзя оставаться в этом здании. Я мучился ночами, лишившись сна и, – странно! – находил утешение за столом, сочиняя стихи-плачи. Позже друг – художник Каирбай Закиров – без моего ведома издал сборник стихов.
На родине, в Акчи, мне подвернулся крошечный домик. Я купил его и начал заново отстраивать стены, но, самое главное, продолжил свое дело, полученное из отцовских рук. Ведь я родом из Акчи. Именно отец был моим первым учителем. Я помню, как он ковал серебро, крепил его к конской сбруе, как плавил в печи металл, как постоянно что-то мастерили его руки. Это были непростые времена, но никогда я не слышал ни жалоб, ни упреков, ни ссор. Родителей лишился рано, пришлось отвечать за младших, поэтому сразу повзрослел. Когда вернулся домой, окончив художественное училище в Алма-Ате, меня ждал подарок мамы, сундучок с инструментами отца. Это было как завещание и благословение. Тогда родилось желание, твердое и страстное, – продолжить дело своих дедов. И мечта – возродить тайны уходящих ремесел древних предков – кочевников.
Я много ездил по экспедициям в области и районы Казахстана, Горного Алтая, работая в Казместпроме. Ходил по кабинетам чиновников с просьбой о помощи в этом серьезном и важном деле, но реальной помощи не встретил. Зато материалы этих поездок сейчас оказались золотоносной рудой. Да, старики, радушно встречая в своих аулах, за чашкой чая рассказывали поразительные истории из жизни современников и предков, дарили тайны своих открытий по изготовлению домашней утвари из дерева, войлока, кожи, металла, драгоценных и полудрагоценных камней, из шерсти. Параллельно обязательно описывали случаи из жизни, когда казалось, что миф и легенда больше похожи на правду, чем реальность. Это касалось и быта, и традиций, и народных методов лечения недугов, и древних верований, и сказаний о героическом прошлом родной земли, ее духах и покровителях…
Возвращаясь из поездок, я лихорадочно пытался создать своими руками то, о чем поведали мне старые мастера, возвращая к жизни тайны забытых предметов наших предков: музыкальных инструментов, посуды, оружия, украшений, деталей одежды… Конечно, я был уверен, что бессчетные страницы моих путевых записей – пусть позже, но обязательно! – будут «расшифрованы» мной, чтобы стать практическими пособиями по изучению прекрасного ремесла прошлого нашего народа.
Надеясь, что дочь – будущий филолог, тоже будет принимать в этом участие, я не заметил, как мгновенно пролетело время собирания. И вот теперь, в новом тысячелетии и новом веке, вдруг понял, что откладывать некуда и незачем. Да, за эти десять лет мной написано порядка тридцати книг, в основном по технологиям народных ремесел. Да, по всему Казахстану трудятся мои ученики. И уже их ученики стали взрослыми. Видя их работы, узнавая свой стиль, я радуюсь согревается сердце, значит, все недаром.
Труды свои, разделив по определенным направлениям, я раздал своим последователям: пусть пишут! Это в первую очередь касается проблем этнокультуры. Книги, уже изданные в основном усилиями издательства «Мектеп», – мой вклад в дело воспитания молодых поколений в традициях древнего искусства номадов. В издательстве «Онер» и «Казахской энциклопедии» тоже ждут своего часа книги и статьи.
Сейчас я официально называюсь зав. кафедрой прикладного искусства Национальной академии искусств им. Т. Жургенова. Уже есть несколько выпусков. Вот закончился учебный год, везу в Акчи свой курс на практику. Проще говоря, буду их обучать своему ремеслу на деле: у печи, на земле, – благо, ее достаточно…
Дети мои за это время выросли, повзрослели. Даулет – старший – идет по моим стопам: осваивает технику изготовления конской упряжи и пишет книгу об этом. Младший – Асыл – юрист. Куралай преподает в институте. Подрастают трое внуков, а кроме них у меня появилось еще двое сыновей – Андрей и Лёня.
Как-то, уже купив дом в Акчи, я пришел в интернат, где рос сам. Собрали детей – круглых сирот, человек тридцать. Двое малышей, оказалось родных братьев, так смотрели на меня, что я решился. Забрал их к себе, привез в дом. Они разделись, жена накормила их, напоила чаем, а потом спросила: «А кем будут эти дети?» Я ответил Балжан: «Дай Бог, они станут твоими сыновьями». Так Андрей и Лёня вошли в нашу семью. Сейчас старший, Андрей, окончил с отличием художественный колледж, а Лёня там учится. Оба отлично говорят по-казахски, оба – мусульмане. Удивительно, год назад, когда подходило время вступительных экзаменов, я застал младшего за чтением Корана. Строго отчитав, отобрал книгу и спрятал, сказав, что следует готовиться к экзаменам, но вскоре обнаружил пропажу. Он вновь учил суры. Сейчас Лёня правильно, я так не умею, совершает намаз и верно произносит суры. И в колледж он успешно поступил.
Так я прихожу к мысли, что первое в своей жизни я выполнил: собрал материал по технологии изготовления предметов казахского ремесла, имею школу учеников, продолжающих великое дело наших предков, вырастил детей, есть кому передать свое дело.
Забавно, в Акчи мою школу зовут «школой Даркембая». Но если серьезно, то это уже разговор о втором этапе моей жизни. Хочу создать общенациональную школу казахского прикладного искусства, где обучались бы все, невзирая на пол, возраст, национальность, социальное положение. Чтобы не было деления на раритеты той или другой зоны или стиля казахского искусства. Я не собираюсь читать лекции или поучать. Принцип «смотри и учись» был главным у мастеров прошлого, и я его исповедую. Но, принимая к себе в ученики, я требую дать обещание – как у медиков «клятва Гиппократа», – что, обучившись у меня, он передаст свое дело еще десятерым ученикам, а те, в свою очередь, – следующим десяти. Так сохраняется преемственность – главная составляющая жизни и творчества. Так что если кто-то у тебя есть, мальчик или девочка, приводи, хорошо?»
Даркембай заразительно смеется, откинув голову и качаясь всем телом. А потом, внезапно посерьезнев, выдохнул: «А чтобы расцвела жизнь, земля наших предков, нужно думать не об экономике, не о проблемах и трудностях. Мы должны возродить культуру предков, любить нашу землю – это главное!»
Он объездил весь Казахстан в поисках старых мастеров, собирал древние рецепты ремесел, осваивал опыт зергеров, повторяя их, экспериментируя в своей мастерской. Художник щедро делился своими знаниями и умением с юношами, которые приходили в дом. Сутками кипела здесь работа. Молодые учились ювелирному делу, резьбе по дереву, секретам обработки кожи и умению делать из нее национальную утварь. Они пробовали свои силы в искусстве кошмоделия и ткачества, в работе с камнем и глиной. Печь для обжига не гасла ни днем, ни ночью.
Все это не прошло бесследно. Ныне в республике работает целая плеяда обученных им мастеров, которые, в свою очередь, имеют учеников.
Дело, которому посвятил свою жизнь и творчество мастер Даркенбай Шокпарулы, поистине бессмертно. Следом идут молодые.
Сауле БЕККУЛОВА, кандидат искусствоведения, член союзов художников СССР и Казахстана.
Статья опубликована в №68, от 16.06.2022 газеты "Вечерний Алматы" под заголовком "Смотри и учись".
Хочешь получать главные новости на свой телефон? Подпишись на наш Telegram-канал!